Персона: Михаил Шемякин

Известный художник, скульптор и театральный деятель Михаил Шемякин сегодня живет в собственном замке Шато де Шамуссо в долине Луары, а в Москву приехал в связи с премьерой спектакля «Нью-Йорк. 80-е. Мы» в Московском театре музыки и драмы Стаса Намина.

The Vanderlust не упустили возможность пообщаться с человеком-легендой и узнали о его новой постановке, Нью-Йорке былых времен и взглядах на современную культуру.

О спектакле

Это театральный дневник моей жизни, и он мной даже не задумывался – постановка пришла к нам в разговорах со Стасом Наминым. Он предложил мне сделать пьесу, куда бы вошли многие интересные персонажи, жившие и творившие тогда в Нью-Йорке, – изгнанники Советского Союза. И я попробовал. Это действительно было особое время, когда на Западе гремели Мстислав Ростропович, Галина Вишневская, Рудольф Нуриев, Наташа Макарова, Михаил Барышников… Часть людей, с которыми я был связан, и стали героями нашего экспериментального спектакля.

Тема изгнанничества в нем звучит особенно сильно – трудно сейчас объяснить, что мы чувствовали, когда навсегда уезжали из страны, иногда даже не имея возможности попрощаться с родителями. Я 18 лет прожил и не думая, что когда-нибудь вновь увижу своих друзей, Россию… Эту боль нужно было упрятать внутрь себя, привыкнуть к мысли, что есть такое понятие: «никогда».

О Нью-Йорке 1980-х

Я обожаю Нью-Йорк – для меня это один из красивейших городов мира, по ритму, формату, необычности с ним ничто не сравнится, а Сохо, Гринвич-Виллидж и Мэдисон-авеню остаются у меня любимыми местами.

В Сохо я жил, когда он еще не превратился в туристический и модный район. В то время по его улицам нельзя было ходить без ножа за голенищем или без дубинки подмышкой. Когда мы возвращались домой и открывали входную дверь, обязательно один человек страховал, потому что сзади могли подкрасться, приставить пистолет и ограбить квартиру. Но аренда была дешевой, потому там селились художники и скульпторы. Помню, поначалу платил за громадный лофт 200 долларов, а когда выезжал, он стоил уже 5 тысяч… Как только итальянская мафия решила скупить Сохо, в один вечер оттуда исчезли все афроамериканцы и пуэрториканцы, наконец стало возможным спокойно ходить по улицам и постепенно появились бутики, рестораны, кафе…

А те, кто в то время уже пробился, такие как Макарова и Барышников, жили на Пятой Авеню. В Нью-Йорке всегда был и до сих пор остается очень важен адрес: на какой авеню ты снимаешь жилье, между какими стрит, так же, как и на какой машине ты ездишь, в каком магазине одеваешься. Несмотря на всю демократичность, в Америке существуют свои законы общества, и оно, в общем-то, классовое.

О современном искусстве

У меня нет фаворитов среди художников, нет права любить или не любить, потому что я более полувека занимаюсь исследованием общих корней в искусстве. Но если вы спросите: «Доктор, а каковы результаты анализа?», я отвечу: «Весьма странные». Традиционное искусство если еще не умерло, то умирает, потому что люди разучились рисовать, так же, как разучились запоминать, поскольку информацию теперь можно быстро посмотреть в мобильном телефоне. Арт принимает иные формы. Это уже не искусство, а некие художественные движения: инсталляции, видеоарт, компьютерная графика – множество технологических достижений и открытий, которые превалируют над основами искусства. А основы искусства – это прежде всего эстетика, и глубина мысли…

Что касается отечественных авторов, то мы после взлета авангарда 1920-х годов тащимся в хвосте, потому что не умеем пользоваться достижениями своих гигантов, отцов и дедов. В Америке, например, воспользовались русским авангардом, взяли какие-то элементы нашей абстрактной школы и на этом сделали себе имена, большие деньги и постоянные музейные экспозиции. Эльсуорт Келли, допустим, открыто перенес супрематизм на американскую почву.

А мы смотрим, что делается на Западе, и хотим подражать, чаще всего худшему. Я считаю, русские прежде всего должны избавиться от комплекса неполноценности – он совершенно неоправданный – и понять, что, опираясь на достижения наших дедов и отцов в изобразительном искусстве, можно встать во главе мирового арта. Это очень и очень нелегко, но с учетом потенциала русской интеллигенции, ее одержимости, энергии и упрямства – достижимо.

Фотографии предоставлены Театром Стаса Намина