Планы: Эрте в Эрмитаже

В то время как в Москве проходит грандиозная ретроспектива Бакста, при поддержке Harper's Bazaar Russia в Эрмитаже 21 июня открывается выставка «Эрте – гений ар-деко: возвращение в Петербург». Она познакомит с работами великого художника и сценографа, который прославился также как выдающийся график, дизайнер и модельер. Говорим «ар-деко» – подразумеваем Эрте!

Главным городом для Эрте стал Париж. Туда он уехал по окончании гимназии в 1912 году, там обрел всемирную славу. Сначала работал корреспондентом для журнала «Модный мир» – отправлял свои заметки из Парижа в Петербург, чтобы столичные модники были в курсе новейших веяний. Потом устроился в модный дом Поля Пуаре, и почти вслед за этим взлетел на волну фантастического успеха.

Он создавал сценические костюмы, в которых блистали непревзойденная Анна Павлова и роковая Мата Хари, работал в Голливуде, чикагской опере, парижском мюзик-холле, на протяжении 20 с лишним лет рисовал обложки для Harper's Bazaar, сотрудничал с престижными изданиями, включая Cosmopolitan и Vogue, позже реализовывался как скульптор и ювелирный дизайнер, даже пробовал себя в интерьерном и промышленном дизайне – и все, что ни делал, было на грани гениальности.

Казалось бы, за Эрте пожизненно закрепилась репутация изысканного сценографа, модельера и иллюстратора моды, но время брало свое: шли годы, менялись вкусы, появлялись новые кумиры – Эрте постепенно начали забывать. Ничто не предвещало повторного витка громкой славы, но в 1960-х, когда Эрте было уже за 70, его имя прогремело вновь – благодаря встрече с галеристом и коллекционером Эриком Эсториком. Именно он предугадал новый бум на искусство ар-деко и взял дела в свои руки. Результатом стала не только серия громких выставок, в том числе в Метрополитене, но и потрясающая частная коллекция, собранная Эсториком за годы общения с художником.

Экспозиция в Эрмитаже представляет 136 произведений из этого собрания, наследником которого теперь является Майк Эсторик. Это лишь малая часть всей коллекции, зато будут представлены все этапы творчества, и самые ранние, и позднейшие работы, включая рисунки для парижских модных домов, иллюстрации и обложки для журналов, эскизы к театральным постановкам, знаменитые графические серии «Цифры» и «Алфавит» и др.

К слову, личность Эрика Эсторика тоже заслуживает отдельного рассказа, а то и приключенческого романа: сын эмигрантов из России, во время Второй мировой он служил во внешней разведке в США, а после войны довольно часто бывал в СССР, встречался со многими нашими неофициальными художниками, даже приобретал их работы.

Круг его интересов в искусстве был необычайно широк, в Лондоне, например, есть музей Estorick Collection of Modern Italian Art, посвященный итальянскому искусству конца XIX – середины ХХ вв., так что сохраненное наследие Эрте – далеко не единственное, чем мы обязаны этому незаурядному человеку. Торжественное открытие выставки состоится 21 июня, а открыта она будет с 22 июня до 18 сентября.

10 интересных фактов об Эрте

Настоящее имя Эрте – Роман Петрович Тыртов. Родился он в Петербурге в 1892 году в семье генерал-лейтенанта флота, но довольно быстро понял, что вряд ли пойдет по потомственной военной линии. Позже, чтобы не бросать тень на фамилию, взял псевдоним по начальным буквам имени – «Р» и «Т». Конечно, его отец был недоволен, что сын решил посвятить себя искусству, и долго не мог смириться с таким выбором. Лишь в 1920-х годах, когда Эрте добился выезда семьи из Советской России в Париж, по сути, спасая их от гибели, Петр Иванович признал: «Ты был прав…»

Проблем с самоопределением у Эрте не было: в три года начал рисовать, в шесть лет сделал первый эскиз, с детства обучался балету, часами мог ходить по Эрмитажу, ну а в Париж влюбился раз и навсегда в восьмилетнем возрасте, когда мать взяла его на Всемирную выставку 1900 года.

В 15 лет Эрте уже посылал свои эскизы платьев в журнал «Дамский мир», где их стабильно публиковали из номера в номера. Испытание на профпригодность у серьезных мастеров тоже прошло успешно – его талант заметил и одобрил сам Репин. Кстати, поначалу он даже учился искусству академического портрета в репинской студии, но вскоре понял, что это не его.

Одна из любимых историй у всех биографов Эрте – как владелица небольшого парижского ателье, куда он устроился на работу, вскоре прогнала будущую звезду и на прощание пророчествовала: «Художником по костюмам вы никогда не станете!»

Говорят, что когда в 1914 году Vogue и Harper's Bazaar одновременно предложили Эрте сотрудничество, он, не зная, что выбрать, предоставил решение случаю и бросил монетку. Harper's Bazaar выиграл.

Дамы чувствовали себя в одеждах от Эрте настоящими богинями, так, одна из балерин вспоминала, что всего пару раз надела его платье, потому что как только она появлялась в нем на улице, движение останавливалось! Но при всей изысканности этих нарядов каждая деталь их была строго осмысленной и функциональной. Эрте признавался, что пуговица, которая ничего не пристегивает, вызывает у него чуть ли не физическое отвращение.

Историки моды считают Эрте настоящим революционером, ведь именно он придумал ассиметричное декольте и использовал одинаковые линии для мужской и женской одежды, и, кстати, с увлечением создавал эскизы и для спортивных костюмов, пижам, купальников, нижнего белья…

В доме в Булони, где художник жил некоторое время, он создал настоящее царство эклектики: мебель в русском стиле соседствовала со шкурами африканских животных, здесь же обитала многочисленная компания обожаемых им кошек и стоял огромный аквариум с рыбками.

Эрте постоянно путешествовал и объездил весь мир. Много времени проводил в Америке, там, уже в 1960-х, на одной из выставок состоялось их знакомство с Энди Уорхолом, который был в восторге от увиденного. Подолгу жил на Майорке, любил плавание, многочасовые пешие прогулки и беспрерывно работал. На свое девяностолетие, а потом и пять лет спустя он выпустил шикарные иллюстрированные альбомы – лучшего подарка себе придумать не мог.

Умер Эрте в Париже в возрасте 97 лет. К смерти был готов: списки приглашенных на похороны, приглашения, даже эскиз гроба заранее продумал сам, так что траурная церемония, можно сказать, стала его последней сценографией…